КОНСТАНТИН СТЕПАНОВИЧ МЕЛЬНИКОВ. Часть 1
В каждую эпоху в разных странах и в разных областях культуры, будь то литература, живопись или архитектура, рождаются яркие, гениальные личности. Порой уникальность таких творцов и их произведений могут оценить только потомки. Что касается понимания гениальности тех или иных произведений нами, простыми обывателями, то тут все зависит от желания их постичь, от кропотливой работы над собой и от постоянного пополнения знаний об интересующем объекте и постоянном сравнении его с подобными. Кому-то чувство прекрасного, интуитивная способность определять исключительность произведений искусства (а архитектуру, безусловно, можно считать искусством) дается от природы, а кто-то идет к такому пониманию медленно и всю жизнь. Я отношусь ко второму типу, особенно в вопросах архитектуры, которой увлеклась совсем недавно.
Я уже писала, что долгое время считала конструктивистские здания, будь то жилые дома, дворцы культуры или медицинские учреждения, неинтересными, нарочито грубыми и угловатыми, лишенными привлекательности из-за чрезмерной лаконичности архитектурного решения http://www.peshkompomoskve.ru/constructivism/. Но постепенно знакомясь с архитектурой советского авангарда, я вдруг неожиданно для себя обнаружила, что эти здания не лишены своеобразной красоты, особенно в контексте исторического окружения. Дальнейшее изучение предмета позволило выделить из большого количества архитекторов, работавших этим методом, наиболее яркие имена: братья Веснины, Моисей Гинзбург, Илья Голосов… А потом мне открылись красота и изящество зданий, спроектированных Константином Мельниковым – на мой взгляд, самым гениальным архитектором той эпохи. Константин Степанович Мельников родился в 1890 году в многодетной семье Степана Илларионовича Мельникова, бывшего крестьянина Нижегородской губернии. К моменту рождения будущего архитектора Степан Илларионович получил казенную службу на строительстве и ремонте дорог во владениях первого в России высшего сельскохозяйственного учебного заведения — Петровской лесной и земледельческой академии что в Петровско-Разумовском. Теперь это давно Москва, так что Константина Степановича можно по праву считать москвичом по рождению. В 1897 году семья Мельниковых переехала в выстроенный Степаном Илларионовичем небольшой собственный дом в подмосковную деревню Лихоборы. Мельниковы завели коров, молоко возили на продажу в Москву. Дети, в том числе и Константин, вставали с восходом солнца, помогали родителям выгонять коров на пастбище, разносили молоко по близлежащим дачам.
В 1903 году Константин окончил церковно-приходскую школу. Учитывая рано проявившиеся художественные способности мальчика, родители отдали его учеником в иконописную мастерскую Прохорова в Марьиной роще. Проучился Костя там не больше месяца. Через знакомых, которым Мельниковы продавали молоко, будущего архитектора устроили мальчиком в торговый дом «В. Залесский и В. Чаплин». Владимир Михайлович Чаплин был инженером и ученым в области отопления и вентиляции. Василий Герасимович Залесский также был инженером в области отопления и вентиляции, а кроме того успешным московским архитектором. Именно они заметили способности подростка. Чаплин нанял для Константина учителя-художника, и уже в следующем году Мельников смог выдержать экзамен по художественным дисциплинам в Московском училище живописи, ваяния и зодчества.
Однако знаний, полученных в церковно-приходской школе, оказалось недостаточно для сдачи экзамена по русскому языку. Чаплин организовал учебу Кости с домашней учительницей своих детей. Кроме того, он ввел Мельникова в свою семью, а супруга Чаплина, Екатерина Андреевна, помогла подростку освоить приличные манеры поведения в обществе. В 1905 году пятнадцатилетний Константин Мельников блестяще сдал все вступительные экзамены и был зачислен на общеобразовательное отделение МУЖВЗ. В училище Мельников обучался в общей сложности 12 лет, получив в 1910 году общее образование, в 1914 году окончив отделение живописи, а в 1917 году – отделение архитектуры. Самому Мельникову в то время архитектура нравилась мало, и на архитектурное отделение он поступил по настоянию В. М. Чаплина. Но к концу обучения отношение Мельникова к предмету сильно изменилось. Его увлекли занятия с такими именитыми преподавателями-архитекторами, как Фома Осипович Богданович-Дворжецкий, Иван Владиславович Жолтовский, Илларион Александрович Иванов-Шиц. В годы обучения Мельников начинает работать помощником на различных стройках московских архитекторов, в основном по заданиям фирмы «В. Залесский и В. Чаплин».
Получив диплом в 1918 году Мельников по приглашению Жолтовского, в числе лучших выпускников МУЖВЗ, поступает в Архитектурно-планировочную мастерскую Строительного отдела Моссовета — первую государственную архитектурную организацию советского времени. Вместе с Мельниковым в мастерской работали будущие прославленные архитекторы Леонид Веснин, Пантелеймон и Илья Голосовы, Виктор Кокорин, Алексей Рухлядев. В мастерской разрабатывались проекты перепланировки и реконструкции Москвы, проектировались народные дома, школы, жильё для рабочих. В 1920 году К. С. Мельников становится профессором Высших художественно-технических мастерских, в основе которых лежали Строгановское училище и МУЖВЗ. Здесь у Мельникова совместно с Ильей Голосовым была мастерская экспериментальной архитектуры. Дело в том, что первые проекты Мельникова, часто совместно с другими архитекторами, были выполнены в стиле неоклассицизма, однако постепенно Константин Степанович все больше уделяет внимания общей объёмно-пространственной композиции, отказавшись от различных традиционных стилизаций в архитектуре и увлекшись новой концепцией формообразования. В 1923 году Константин Степанович вступает в созданную Николаем Александровичем Ладовским творческую организацию архитекторов-рационалистов АСНОВА (Ассоциация новых архитекторов), но вскоре покидает ее. Больше он не присоединяется ни к каким архитектурным группам. Наоборот он четко дистанцируется от группы архитекторов-конструктивистов, лидерами которой были братья Веснины и Моисей Гинзбург. Отказавшись от традиционных архитектурных стилей, Мельников создаёт свой собственный неповторимый стиль.
Вот мы и подошли к работам Константина Степановича. Всего за время активной деятельности (Мельников прожил долгую жизнь и скончался в 1974 году, однако его уникальная творческая концепция в 1930-ые годы подвергалась резкой критике за «формализм», и архитектор по сути был отлучён от профессии с 1936 года) было осуществлено 27 архитектурных проектов. До наших дней полностью или частично сохранилось 16 работ Мельникова. Вот о них и будет дальнейший рассказ.
Первой самостоятельной работой Константина Степановича считается проектирование и строительство жилых и рабочих помещений московского автомобильного завода АМО. Мельников выполнил заказ фирмы «В. Залесский и В. Чаплин» в 1917 году. Эти здания не сохранились, как и весь завод, известный в советское время, как завод имени Лихачева.
Не сохранился и павильон «Махорка», построенный по проекту Мельникова для Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки в 1923 году, которая располагалась на территории нынешнего парка Горького. Павильон был деревянным и после окончания выставки его, как и почти все другие, просто разобрали. Павильон «Махорка» был первым строением, выполненным Мельниковым в новаторском стиле, который позднее стал его визитной карточкой. Это было здание с консольными свесами, большими плоскостями для рекламы, открытой винтовой лестницей и прозрачным остеклением, не имеющим в углах конструктивных опор. Проект «Махорки» был негативно встречен заказчиками, однако Мельникова поддержал главный архитектор выставки А. В. Щусев.
Периодически возникают попытки восстановить «Махорку». Сначала идею о восстановлении павильона высказал незадолго до своей смерти сам Мельников. В 1990-ых —2000-ых годах возникали различные проекты восстановления павильона по сохранившимся чертежам и фотографиям, инициированные сотрудниками и студентами Московского института коммунального хозяйства и строительства и музея архитектуры имени Щусева. Однако к сегодняшнему дню дальше разговоров дело, увы, не идет. Основной аргумент противников восстановления – зачем тратить средства на создание еще одного «новодела»… Так что сейчас мы можем увидеть, как выглядел этот павильон только на старых фотографиях и макетах предполагаемого восстановления.
Не сохранилась и следующая работа Константина Степановича – саркофаг для Мавзолея В. И. Ленина, временное и постоянное строение которого выполнено по проекту Алексея Викторовича Щусева. Саркофаг просуществовал до 1941 года, когда тело Ленина было эвакуировано в Тюмень. После войны он считался утраченным, пока части саркофага не были обнаружены в 2014 году в запасниках музея-заповедника «Горки Ленинские».
В 1924 году Мельников разрабатывает проект Ново-Сухареского рынка. Рынок был застроен однотипными деревянными павильонами-блоками, каждый из которых состоял из двух изолированных друг от друга помещений, выходящих входом и торговой витриной на противоположные стороны. Блоки собирались с ряды так, чтобы на обе стороны их лицевые стены выходили под углом, что создавало свободное пространство для покупателей. В 1934 году рынок был закрыт, торговые павильоны снесены. Зато сохранилось здание конторы, в которой размещалась администрация рынка и трактир на первом этаже. Это было кирпичное здание с оштукатуренными и окрашенными известью фасадами. Здание состояло из нескольких объёмов, основная часть из которых была трёхэтажными. На крыше здания была устроена открытая терраса, куда вела лестница с третьего этажа.
После закрытия рынка на освободившейся территории разместилась автобаза, а в конторе – ее администрация. Здание конторы Ново-Сухаревского рынка имеет статус памятника истории и культуры регионального значения. Тем не менее в 1997 году конторское здание было отнесено к перечню памятников истории и культуры, разрешённых к приватизации. Нынешние владельцы в процессе многочисленных ремонтов и реконструкций добились того, что здание потеряло первоначальный облик: открытая лестница на террасу была зарыта стеной, изменены дверные и оконные проёмы, цвет окраски стен. Сейчас здание конторы Ново-Сухаревского рынка, расположенное в Большом Сухаревском перерулке, 11, строение 1, сдается в аренду под офисы. Состояние его удручающее: осыпающаяся штукатурка, граффити на стенах… Похоже, что этот памятник истории и культуры, не интересует никого – ни владельцев, ни департамент культуры, ни, тем более, арендаторов.
Здание конторы Ново-Сухаревского рынка – хронологически первая сохранившаяся работа Мельникова. Так получилось, что архитектор строил в основном гаражи и дома культуры. Так 1926 году по проекту Константина Степановича строится Бахметьевский гараж (улица Образцова, 19 а).
Гараж этот предназначался для московского автобусного парка. К тому моменту, когда проектом занялся Мельников, уже имелись утверждённые рабочие чертежи и проект строительства на Бахметьевской (ныне Образцова) улице гаража обычного для тех лет манежного типа. Мельников отправился в Моссовет с предложением альтернативного проекта. Суть его заключалась в том, что автобусы заезжали с одной стороны гаража, а выезжали с другой; внутри гараж был все-таки манежного типа, только парковка и движение автобусов происходили под тупым углом 127° по отношению к оси гаража. Это было необычное и очень удобное решение. По генеральному плану Бахметьевский гараж был композиционной доминантой целого автокомплекса. В него помимо гаража входили здание административного корпуса, котельной, бензинохранилища и авторемонтных мастерских. Все эти постройки располагались вокруг здания гаража, а весь комплекс в плане был прямоугольным. Первоначальный генеральный план, разработанный Мельниковым в 1926 году, был реализован лишь частично. Неизменными остались только местоположение и геометрическая форма гаража в виде параллелограмма. Остальные здания комплекса были построены позже Валерием Ивановичем Курочкиным с существенными переделками.
Главный торцевой фасад гаража с семью въездными воротами обращен на улицу Образцова. Вертикальные простенки между въездными воротами остеклены. В верхней части главного фасада размещается крупные рельефные надписи: «Сторона въездов» и «Бахметьевский автобусный парк», а на картуше — «Московское коммунальное хозяйство. Гараж построен в 1926-27». Римскими цифрами над воротами обозначены номера рядов. Выезд из гаража осуществлялся через ворота, расположенные на заднем торцевом фасаде. Над четырьмя центральными воротами заднего фасада размещаются большие круглые окна, похожие на иллюминаторы. Металлические конструкции гаража выполнены по чертежам Владимира Григорьевича Шухова.
В начале Великой отечественной войны Бахметьевский автобусный парк был переоборудован в центральные авторемонтные мастерские, в которых ремонтировали фронтовые машины и изготавливали детали для «Катюш». В конце 1945 года парк вновь стал обслуживать общественный транспорт, как третий автобусный парк. За время эксплуатации Бахметьевского автобусного парка здания комплекса не реставрировались. Появились многочисленные пристройки, которые исказили первоначальную композицию комплекса. С фасада самого гаража исчезли надписи, были заменены оконные переплёты, здание несколько раз штукатурилось и перекрашивалось без связи с первоначальным видом.
В 1999 году третий автобусный парк был выведен с улицы Образцова в Биберево, а в 2001 году участок, на котором расположен Бахметьевский гараж, Постановлением Правительства Москвы был передан в безвозмездное пользование Марьинорощинской еврейской общине для организации учебно-воспитательного и спортивно-досугового комплекса. Вначале вместо полноценной реставрации еврейская община затеяла перестройку здания гаража с демонтажем исторических конструкций. Охранный статус здания позволил прекратить эти работы и провести реставрацию. В 2008 году реставрация гаража была в целом завершена: восстановлены утраченные металлоконструкции, по архивным фотографиям и чертежам Мельникова воссоздан главный фасад здания с крупными надписями над въездными порталами. В 2012 году в здании гаража открылся Еврейский музей и центр толерантности. Экспозиции рассказывают об этапах развития еврейства в России со времён царствования Екатерины II до наших дней. В музее проходят выставки уникальных фотографий, книг и документов, а также культовых произведений советского авангарда.
Самым богатым на реализованные проекты для Константина Степановича, безусловно, стал 1929 год: гараж, шесть клубов, парк культуры и отдыха имени Горького и, наконец, свой собственный удивительный дом.
Гараж для грузовых машин на Новорязанской улице, 27 имеет необычную подковообразную форму. Такая форма здания была выбрана Мельниковым, потому что участок под застройку был неудобной треугольной формы. Кроме того, такая форма гаража обеспечивала компактное размещение максимально возможного количества грузовиков на данной площади и их удобный въезд и выезд из гаража. На Новорязанскую улицу выходят торцевые фасады этой огромной подковы. Круглые окна в верхней части килевидных фасадов контрастируют с трапециевидными окнами, расположенными по бокам и большими, вытянутыми вертикально, окнами административного корпуса, расположенного в центре. Сейчас, правда, эти окна заложены стеклоблоками. В килевидных выступах фасадов находились ворота для въезда машин, сейчас они тоже заложены стеклоблоками и кирпичами, остались только одни ворота. Металлические конструкции перекрытий, как и для Бахметьевского гаража, выполнены по чертежам В. Г. Шухова.
В 1948 году гараж сменил профиль, в нем заработал четвертый автобусный парк, который занимал гараж до 2017 года, несмотря на то, что в 2009 году задние гаража было приватизировано бизнесменом Игорем Кесаевым. Сначала здесь планировалось открыть арт-центр, потом передать под хранилище Пушкинского музея, открыть филиал музея Щусева — музей архитектурного авангарда или музей транспорта. В 2017 году был объявлен тендер на проект реставрации и приспособления гаража под выставочный комплекс. Проект приспособления гаража под музей был выполнен проектной компанией «Мераком»: были обследованы и обмерены конструкции здания, разработаны рекомендации по его реставрации и техническому переоснащению с устройством подземного пространства, а также по проведению детальных инженерно-геологических изысканий на данной площадке. Но реставрация так до сих пор и не началась.
В 1929 – 1930 годах Константин Степанович разрабатывает проект планировки партера Центрального парка культуры и отдыха (ЦПКиО). По этому проекту была реализована новая планировка ЦПКиО от входа до Нескучного сада вместо оставшейся от первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, которую в свое время разработал И. В. Жолтовский. Планировка партера ЦПКиО Мельникова в основном сохранилась до наших дней.
В центре партера по замыслу архитектора должен был размещен фонтан. Но в начале 1930-ых годов начинается критика конструктивистов в целом, и Мельникова — в частности: фонтан исключили из проекта. В 1935 году фонтан все-таки поместили в центре партера, но это был не фонтан Мельникова. Проект разработал архитектор Александр Васильевич Власов. В центре располагалась скульптура Ивана Дмитриевича Шадра «Девушка с веслом», растиражированная позже во всех парках и на стадионах Советского Союза. В конце 1930-ых и в послевоенные годы на аллеях партера появились другие скульптуры, в чем-то похожие на девушку с веслом. Во второй половине 20 века скульптуры исчезли, а фонтан стал первым светомузыкальным в столице, да и, наверное, во всем СССР. В конце жизни сам Мельников писал, что планировка парка, выполненная по его проекту и под его наблюдением, сохранилась до настоящего времени.
С 2011 года в парке регулярно проводятся работы по реконструкции: убраны аттракционы и разномастные торговые палатки, проложен новый асфальт, разбиты цветники, посажены новые деревья, восстановлены малые архитектурные формы – скульптуры, мозаичные вазоны. Причем мельниковская планировка партера, центральная и боковые аллеи остаются неизменными.
1929 год в творчестве Мельникова ознаменовался строительством пяти домов культуры. Дома культуры первых лет советской власти воплощали представления новой власти о досуге советских граждан. Досуг этот должен быть насыщенным, каждая минута свободного времени гражданина должна быть наполнена различными интересными занятиями, цель которых – формирование нового мировоззрения советского человека. Поэтому дома культуры или клубы (иногда их называли дворцами культуры) представляли собой многофункциональные комплексы, включавшие зрительный зал, кинозал, библиотеку, многочисленные помещения для студий и кружков, занятий спортом. В 1927 году промышленные профсоюзы Москвы и Московской области профинансировали строительство тридцати новых клубов, девять из которых предполагалось возвести в столице. Сроки возведения этих зданий были невелики, поэтому профсоюзы не устраивали открытых конкурсов, а отдавали заказы известным архитекторам напрямую. Так несколько заказов получил Мельников.
Константин Степанович разрабатывает проект дома культуры им. И. В. Русакова на Стромынке, 6. Дом культуры предназначался для работников Союза коммунальников, т. е. для рабочих Сокольнического трамвайного парка и вагоноремонтных мастерских. Иван Васильевич Русаков, именем которого назван ДК, был врачом-педиатром по образованию и революционером-большевиком по призванию, одним из руководителей Сокольнической организации РКП(б), погибшим при подавлении Кронштадтского мятежа.
Здание имеет форму сектора. Зрительный зал занимает 70% общей площади, причем балконы амфитеатра вынесены наружу и размещаются в характерных выступах на фасаде. Для того, чтобы здание при имеющейся площади имело больше функциональных возможностей в проекте Мельникова предусмотрена система движущихся перегородок. Так три балкона могли отделяться от главного зала вертикальными перегородками-ширмами, образуя отдельные аудитории. Это потребовало сложного технического решения, которое с блеском разработал инженер Н. И. Губин. Мельников не проектировал в ДК отдельных помещений для кружковой работы — средний ярус зрительного зала имел плоский пол и мог при помощи перегородок трансформироваться в пространства для кружковой работы. В здании также планировались библиотека и спортивный зал, который при реализации проекта переделали в фойе. Вход в здание осуществлялся с первого этажа, а для выхода можно было использовать наружный балкон второго этажа с двумя пристроенными к нему лестницами.
Согласно проекту, оконные переплёты должны были быть изготовлены из металла, но из-за нехватки средств их сделали деревянными. Деревянные рамы обладали низкой несущей способностью, что грозило обрушением стен. В результате вскоре после открытия ДК их заложили кирпичами.
Построенное здание подвергалось критике и архитекторами, и чиновниками. Критиковали пространственную доминанту зрительного зала в ущерб помещений для кружков и секций, плохую акустику зала из-за использования железобетонных конструкций при его строительстве, плохой обзор сцены из бельэтажа… Позднее с утверждением сталинского ампира в качестве официального архитектурного направления в СССР здание объявили примером формализма в архитектуре.
В конце 1940-ых годов систему мобильных стен-ширм демонтировали, а в 1970-ые годы фойе клуба облицевали мрамором. В 1996 году помещение было передано в аренду театру Романа Виктюка при условии, что организация проведёт реставрацию памятника за свой счёт. Однако это условие много лет оставалось невыполненным. В 2012 году Департамент культуры Москвы выделил средства на реставрацию, которая завершилась в 2015 году. В ходе работы были восстановлены заложенные кирпичами окна, отреставрированы исторические стулья и надпись на фасаде «Профсоюзы-школа коммунизма», созданы гримёрные комнаты, холл для зрителей, новые хозяйственные помещения. К сожалению, назвать этот проект действительно реставрацией сложно из-за большого количества отклонений от проекта Мельникова: восстановленные оконные рамы представляют собой стеклопакеты, кирпичная кладка не очищена от позднейшей штукатурки и краски, не восстановлены мобильные стены-ширмы, да и сам зрительный зал претерпел существенные отклонения от замысла Константина Степановича. Сейчас ДК имени Русакова продолжает занимать театр Романа Виктюка.
Клуб для работников для Дорогомиловского химического завода имени М. В. Фрунзе (Бережковская набережная, 28) Мельников спроектировал, как и ДК имени Русакова, с использованием мобильных объемов, заложив идею многофункциональности внутреннего пространства. Для этого вертикальная стена, представляющая собой уступ между уровнем пола в партере и бельэтаже по замыслу архитектора должна раздвигаться. Таким образом дополнительная часть зрителей получала возможность смотреть представление или кинофильм ниже уровня партера основного зала. Эта сложная в техническом решении задача вызвала сопротивление со стороны строителей, в результате от раздвижных стен при строительстве отказались, а к клубу была пристроена столовая по проекту Константина Степановича.
Внешний вид здания решён в виде нескольких совмещенных прямоугольных объемов. Цокольный этаж выдается вперёд, образуя террасу. Фасады здания покрыты сплошным остеклением. Наружная лестница на фасаде предназначалась для эвакуации посетителей клуба из зрительного зала в случае пожара, минуя сложные эвакуационные маршруты внутри здания.
До 1990-ых клуб имени Фрунзе использовался по назначению, но практически ни разу не ремонтировался. В результате состояние здания к концу 20 века стало аварийным. В это время, как и многие исторические здания столицы, клуб Фрунзе был приватизирован и стал сдаться в аренду. С 1994 года там располагался рок-клуб «Tabula Rasa», а также работали несколько досуговых кружков. В 2004 году в здании случился пожар. Следующие три года собственники посвятили ремонту: были обновлены инженерные сети, построена новая наружная лестница и реконструирован под нужды банка-арендатора зрительный зал. Бывшие помещения кружков сдавались под офисы. После утверждения охранного статуса клуба имени Фрунзе в нем наконец-то были проведены реставрационные работы: был восстановлен исторический облик зрительного зала, внешний вид здания, обновлена осветительная система. Увы, но объектом культуры здание клуба имени Фрунзе так и не стало: в нем разместились магазины и мастерская по изготовлению мебели.
В 1929 году, который историки архитектуры называют «золотым периодом» в творчестве К. С. Мельникова, им построено еще три клубных здания и уникальный собственный дом. Но об этом я расскажу во второй части материала о жизни и творчестве архитектора.
27.01.2020