МОСКОВСКИЙ МОДЕРН. Часть 8

          Век модерна был недолгим – всего чуть больше двадцати лет. По сравнению, скажем, с готикой или классицизмом, которые господствовали в архитектуре не один век, двадцать лет – это очень мало. К тому же в это время возникают разные эклектичные стили: неогрек, неоготика, стили с элементами различных национальных традиций, например, неорусский. Эти стили представляли собой синтез элементов модерна и других исторических или национальных стилей. Порой эклектика сочетала в себе и вовсе несколько архитектурных направлений. Это в полной мере относится к архитектуре Москвы на рубеже 19 и 20 веков. Так что заключительная часть рассказа о московском модерне фактически будет об особняках, построенных в конце 19 – начале 20 веков, и не все они оформлены в стиле модерн. Повторюсь, что в этом разделе я описываю особняки и общественные здания. В первые части раздела я включала и доходные дома, но быстро поняла, что их в столице очень много, и они заслуживают отдельного раздела. В результате получилось 14 статей, посвященных исключительно доходным домам.

           Ну а сегодняшний материал мы начнем все-таки с настоящего модерна.

           Волков переулок, 15, особняк Виктора Кузьмича Мельникова.

        Потомственный почетный гражданин Виктор Кузьмич Мельников занимался торговлей топливом – углем и дровами, являясь совладельцем и распорядителем Торгового дома в форме товарищества на вере «В. К. Мельников, Н. И. Кусаков и Ко». Но торговля топливом была не единственной сферой предпринимательской деятельности Мельникова. Он занимал пост директора Московского общества «Кудиново-электрические угли» и являлся членом правления Акционерного общества Мальцовских заводов. От отца, орловского купца второй гильдии, Виктор Кузьмич унаследовал чугунолитейный и стекольный заводы, лесные и луговые угодья. Полученное наследство Мельников передан Мальцовскому обществу, пайщиком которого оставался до 1917 года.

           В начале 20 века Мельников приобрел участок на Пресне. Для строительства усадьбы он приглашает Владимира Дмитриевича Адамовича. Адамович окончил МУЖВЗ с малой серебряной медалью. Еще в студенческие годы Владимир Дмитриевич стал работать помощником Шехтеля, в частности принимал участие в разработке проектов дома Шехтеля в Ермолаевском переулке, особняка Морозовой на Спиридоновке, дома Кузнецова на проспекте Мира и доходного дома Малича на Садовой-Самотечной улице.

            Работа в мастерской Шехтеля принесла свои плоды: Адамович выполнил еще одну работу в рамках обучения в МУЖВЗ, получил за нее большую серебряную медаль и звание классного художника архитектуры. Он работал техником в Строительном отделении Московского городского правления, имел большую строительную практику. Многие проекты были созданы совместно с архитектором Владимиром Матвеевичем Маятом. После 1917 года Адамович продолжал проектные работы, вел преподавательскую деятельность. Самым известным зданием, построенным по проекту Адамовича и Маята является резиденция посла США «Спасо-Хаус» — особняк сибирского предпринимателя Николая Александровича Второго.

                Усадьба Мельникова, построенная в 1904–1905 годах, была первой самостоятельной работой архитектора. Ансамбль усадьбы состоял из трехэтажного каменно-деревянного особняка и хозяйственных построек во дворе, из которых в полуразрушенном состоянии до наших дней дошел только небольшой домик в викторианском стиле. Каменная часть особняка облицована светло-зеленой плиткой «кабанчик», деревянная — была окрашена. Плавные изгибы крыши, окно-фонарь, украшенное лепниной, изящные перила балкона придавали зданию изысканность, характерную для французского и австрийского модерна. Вот так особняк выглядел в начале 20 века.

          Интерьеры особняка также были выполнены с большим вкусом и изяществом, в них чувствовалось влияние почерка учителя Адамовича – Шехтеля: витражи, зеркала, резные дубовые панели, изысканная лепнина.

           В 1918 году вся недвижимость Мельникова, включая усадьбу в Волковом переулке, была национализирована, а в начале 1920-ых годов Владимир Кузьмич с женой и дочерями эмигрировал во Францию.

         Усадебный дом с тех пор занимали различные конторы, а последние лет сорок – районный противотуберкулезный диспансер.  В 2014 году диспансер из здания выехал: то ли для него подобрали другое помещение, то ли вообще ликвидировали в рамках пресловутой оптимизации здравоохранения. Вскоре дом Мельникова получил сначала статус выявленного объекта культурного наследия, затем – статус памятника культуры регионального значения. Но в 2015 году в соседнем кафе случился пожар, огонь перекинулся на дом Мельникова. Но ощутимый урон зданию нанес не столько огонь, от которого пострадала крыша, а последствия пожаротушения. Залитый водой пустующий особняк стал разрушаться, особенно деревянные детали интерьера и стены деревянной части дома: их атаковала плесень. Утрачено окно-фонарь на первом этаже.

             В мае 2017 года дом был передан в хозяйственное ведение ГУП города Москвы «РЭМ», находящемуся в ведении Департамента городского имущества. Запланирована реставрация здания с предпочтительным дальнейшим использованием его под медицинское учреждение. Специалистам предстоит подготовить проект реставрации, опираясь на научно-исследовательские и изыскательские работы, материалы архивов, а также описать будущие архитектурные и конструктивные решения. В проекте также должен быть представлен перечень мероприятий по обеспечению пожарной безопасности и другие разделы, предусмотренные законодательством.

          Но именно с законодательством и возникли трудности. Согласно СанПиН-у зданию бывшего туберкулезного диспансера по степени потенциального риска заражения микробактериями туберкулеза присвоен класс «Б» — потенциально опасные. А в таких зданиях предусмотрен демонтаж всех деревянных конструкций с последующим их сожжением. Уже несколько идет согласование этих взаимоисключающих положений: научная реставрация памятника архитектуры и выполнение требований СанПиН-а. Архнадзор следит за тем, чтобы аутентичные деревянные части здания, включая элементы интерьера, не были демонтированы и заменены на современные копии.

   

              Ну а дом Мельникова в это время продолжает потихоньку разрушаться.

           Ансамбль городской усадьбы К. А. Мейера, расположенный в переулке Чернышевского, 4, нельзя полностью отнести к модерну. Главный усадебный дом оформлен в стиле неогрек, а вот флигель – это уже модерн.

        Усадьба в переулке Чернышевского (тогда он назывался 2-ым Марьинским) была построена в конце 1890-ых годов для Карла (Константина) Августовича Мейера. Мейер был владельцем нескольких магазинов резиновых изделий, в частности галош, которые в ту пору были просто одним из самых необходимых предметов гардероба. Для строительства Карл Августович пригласил жившего по соседству архитектора Максимилиана Карловича Геппенера. Геппенер был немцем по национальности, но родился в Москве, где окончил Третью Московскую реальную гимназию. Потом он учился на строительном отделении Полтехникума в Карлсруэ, первый архитектурный опыт также получил в Германии. В 1871 году Максимилиан Карлович вернулся в Москву и стал работать помощником у Александра Степановича Каминского. В том же году он получил звание неклассного художника от Императорской Академии художеств за проект концертного зала.

           Геппенер работал архитектором Воспитательного дома, был членом строительного отдела в Московской городской управе. По его проектам был выполнен ряд крупных городских заказов, включая проекты инженерных коммуникаций, строил в основном училища, приюты, гимназии. Но были среди его проектов и доходные дома, и особняки. Особняк К. А. Мейера является одним из них.

          Главный усадебный дом декорирован в стиле неогрек. Угловой ризалит рустован, козырек кровли опирается на кронштейны, украшенные листьями аканта, под крышей расположен поясок из дентикул. Но наиболее эффектно оформлены окна ризалита: полукруглый сандрик опирается на лепной фриз с растительным орнаментом, по бокам оконного проема расположены коринфские полуколонны, под одним из окон расположен картуш с переплетенными латинскими буквами «СМ». Такой же картуш украшает сандрик окна на фасаде, который выходит во двор. Многие жители окрестных домов уже в советское время считали, что владельцем дома был Савва Морозов, полагая, что на картуше начертаны русские буквы.  А на самом деле ими зашифровано имя Карла Мейера, причем не в немецком написании, а в латинском.

   

   

           В 1905 году Геппенер перестраивает хозяйственную постройку во дворе усадьбы в полноценный флигель. Дело в том, что и сам Мейер, и его жена Адель были любителями литературы. Они организовали что-то типа литературного кафе, которое называлось «У Адели» и где собирались творческая московская молодежь. Считается, что в этом доме часто бывал Сергей Есенин. Основание для этого – членство Есенина в Суриковском литературно-музыкальном кружке, который часто проводил свои собрания «У Адели».  Точного документального подтверждения этого нет, тем не менее с 2008 года во флигеле усадьбы Мейера располагается филиал Московского государственного музея С. А. Есенина.

 

              Флигель оформлен в стиле модерн: скругленные углы здания, сложная форма оконных рам, изящное ограждение балкона. Сейчас ризалит дома украшен барельефом Есенина. Раньше на этом месте было слуховое окно.

   

       А здание главного усадебного дома сейчас занимают издательство «Унисерв» и Ассоциация делового сотрудничества с зарубежными странами в области сельскохозяйственного производства и перерабатывающих отраслей «Агропромсервис».

               В стиле неогрек оформлен особняк Петра Сысоева в Печатниковом переулке, 7.

         Дом этот был построен во второй половине 19 века неким купцом Золотаревым и записан на его жену. Следующей владелицей значится полковница Жданова. В 1896 году дом покупает разбогатевший крестьянин Подольского уезда Московской губернии Петр Сысоев (к сожалению, его отчества я так и не нашла). Разбогател Сысоев благодаря своему художественному таланту – он был известным московским лепщиком и формовщиком. Архитекторы приглашали Сысоева для изготовления задуманных ими лепных элементов декора. В частности, он принимал участие в оформлении гостинцы «Метрополь» и булочной Филиппова.

        Сысоев совместно с архитектором Зубовым (кстати, тоже загадочная личность, подходящего по времени жизни архитектора Зубова в доступных мне источниках не оказалось) перестраивает особняк. Во дворе строится здание для мастерской Сысоева, интерьеры украшаются лепными плафонами и карнизами, а фасад и вовсе превращается в своеобразную витрину работ Сысоева.

             Фасад дома украшают многочисленные лепные детали: наличники окон, меандровый фриз, замковые камни в виде мужских маскаронов «а-ла-грек», шикарный картуш с вензелем Петра Сысоева «ПС», который поддерживают два амура, и, конечно же, пилястры с кариатидам.  Именно благодаря им дом Сысоева получил среди москвичей название «дом с кариатидами».

          Что располагалось в доме после 1917 года точно неизвестно. Вероятнее всего он разделил судьбу многих национализированных особняков – в нем были коммуналки и конторы. С конца 1980-ых дом пустовал и медленно разрушался. С 1990-ых годов дом стали сдавать аренду, но арендаторы не спешили реставрировать особняк, и он пустовал еще как минимум десять лет. В начале 2000-ых то ли очередные арендаторы, то ли незаконные собственники начали варварскую реконструкцию здания и приспособления его под очередной офис. Строители стали разрушать внутренние перегородки, уничтожая интерьеры, которые, в отличии от состояния фасадов, сохранились практически в первозданном виде. Общественности удалось отстоять здание.   В 2012 году решением Правительства Москвы дом Сысоева включен в единый государственный реестр объектов культурного наследия и стал первым зданием, переданным в аренду и отреставрированным по городской программе «1 рубль за 1 метр» сроком на 49 лет. Была проведена научная реставрация особняка: утраченные элементы декора восстанавливали по архивным фото и чертежам, в здании укрепили фундаменты, заменили деревянные конструкции, зараженные грибком, на новые.

            В 2013 году объект стал лауреатом конкурса правительства Москвы на лучший проект в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия «Московская реставрация» в номинации: «За лучшую организацию ремонтно-реставрационных работ».

   

        Сейчас в здании располагается фонд содействия правоохранительным органам «Примирение».

           Откуда вообще в архитектуре появились кариатиды? Случайно нашла любопытное объяснение. По легенде во время одной из греко-персидских войн, которые происходили в пятом веке до нашей эры, жители пелопонесского города Карий перешли на сторону персов. Греки, победив персов, разгромили и город-предатель. Всех мужчин, как это было принято, убили, а женщин увели в рабство. Их провели по улицам греческих городов, чтобы они, покрытые вечным позором, служили примером рабства, в которое попали за преступления своих сограждан.

            Именно тогда древнегреческие архитекторы стали применять скульптуры этих женщин, несущих тяжести на голове, в виде опор и декоративных элементов, чтобы потомки помнили о предательстве карийцев и их наказании.

              Но вернемся в Москву конца 19 века. Некоторые дома, построенные задолго до эпохи модерна, приобретали его черты в конце века во время очередной перестройки.  Вот, например, дом №14 в Нащокинском переулке. Что известно об этом доме? Построен он около 1880 года. Имя архитектора, как и имя заказчика, не известно. Что еще? В этом доме в 1923–1926 годах жил и умер известный советский писатель, автор романов о событиях гражданской войны «Чапаев» и «Мятеж» Дмитрий Фурманов. Вот и все.

 

           Но я вспомнила, что имя Фурманова попадалось мне в книге Артема Тарасова «Миллионер. Исповедь первого капиталиста новой России». А пролистывала я эту книгу, когда готовила материал об особняке Тарасовых на Спиридоновке http://www.peshkompomoskve.ru/osobnyak_tarasovs/ . В этой книге Артем Тарасов писал о своем становлении в качестве бизнесмена и политика, о встречах с известными людьми далеких 1980-1990 годов. Многих из них уже нет в живых, как самого Артема Михайловича, имена других изрядно подзабыты. Некоторые эпизоды книги можно воспринимать как исторические анекдоты, т.к. они являются пересказами воспоминаний третьих лиц. Я не очень люблю мемуары. Они всегда вызывают у меня грустные мысли о суетности и конечности нашей жизни.

           Но в книге есть главы, посвященные предкам Артема Михайловича. Так вот Тарасов утверждает, что дом в Нащокинском переулке принадлежал его прадеду Георгию Христофоровичу Тарасову. Дом оставался в собственности семьи Тарасова даже после 1917 года — «прадед был даже поставлен на довольствие, так как в его квалификации инженера-электрика и связиста нуждалась новая власть». А дальше Артем Михайлович описывает со слов бабушки Марии Георгиевны, как в доме появился Фурманов и по-хозяйски осмотрев дом, выставил Тарасовых на улицу, пригрозив расстрелять всех или сгноить в Сибири, если Георгий Христофорович продолжит возмущаться этим захватом.

   

            В адресной книге «Вся Москва» подтверждения того, что Георгий Христофорович Тарасов или его супруга княгиня Наталья Николаевна Мелик‑Гайказова проживали в Нащокинском переулке я не нашла. Так что остается верить Артему Михайловичу.

              Но как бы там ни было, ясно одно: если дом построен в 1880 году, то декор фасадов в стиле модерн (женские маскароны на лопатках, характерная растительная лепнина, сложные оконные рамы) мог появиться только значительно позже.

        Сейчас это офисное здание, которое благодаря Фурманову, является объектом культурного наследия федерального значения.

             Есть в столице особняки, построенные на рубеже 19-20 веков, которые оформлены очень скромно и совсем не похожи на модерн в том виде, к которому мы все привыкли. Только отдельные детали декора указывают на стилевую принадлежность здания.

           1-ый Зачатьевский переулок, 15. Дом построен в 1892 году по проекту Мечеслава Густавовича Пиотровича. В Москве более известны постройки его брата Ольгерда Густавовича, который разработал проекты порядка сорока доходных домов, в частности почти всех домов крупнейшего московского домовладельца Ивана Степановича Баскакова. Но и Мечеслав Густавович был востребованным московским архитектором. Он окончил МУЖВЗ со званием неклассного художника архитектуры, сначала работал помощником у Константина Михайловича Быковского. Позднее служил архитектором Московской уездной земской управы.

             Дом в Зачатьевском переулке иногда называют домом Воскресенского. Вероятнее всего речь идет о почетном гражданине Викторе Михайловиче Воскресенском, который действительно проживал в 1-ом Зачатьевском переулке в это время. Фасад здания оформлен просто, между окнами первого и второго этажа располагаются лепные панно с оригинальным узором.

         После реконструкции в 1999 году здание приспособлено под офисное. До недавнего времени его занимала кинокомпания «Централ Партнершип», которая занималась кинопрокатом, продвижением кино- и теле продукции в интернете, выпуском дисков с играми.

           Жилой флигель городской усадьбы П. Ф. Митькова – А. Н. Арбатской (Милютинский переулок, 16) также получил свой модерновый декор в виде дев-лорелей на лопатках значительно позже времени постройки дома.

         В начале 18 века обширное владение в Казенном переулке принадлежал Алексею Яковлевичу Милютину, который имел почетную должность придворного истопника Петра I. Алексей Яковлевич построил здесь не только усадьбу со всеми необходимыми для жизни постройками, но и шелкоткацкую и позументную фабрику в глубине участка.

         Потомки Алексея Яковлевича расширили производство и, фактически, создали свою небольшую империю, а Казенный переулок во второй половине 18 века получил название Милютинский. Владение принадлежало потомкам Милютина до 1828 года, в 1829 году его разделили на две части, которые продали по отдельности.

         Ту часть владения, где расположен описываемый флигель, приобрел майор Платон Фотиевич Митьков. Потом владельцами усадьбы были родственники А. С. Пушкина. Здесь жили Матвей Михайлович Сонцов (Солнцев) со своей супругой Елизаветой Львовной, урожденной Пушкиной, и двумя дочерями. Александр Сергеевич неоднократно навещал своих родственников, бывая в Москве. В конце 19 века владелицей усадебного дома и флигеля значится некая А. Н. Арбатская. Вероятнее всего именно при ней здания усадьбы были перестроены по проекту Митрофана Александровича Арсеньева. Будущий архитектор был вольноприходящим студентом Императорской Академии Художеств, получил звание свободного художника архитектуры, состоял в Московском архитектурном обществе членом-соревнователем, работал архитектором при Братолюбивом обществе снабжения в Москве неимущих квартирами. Основные постройки Арсеньева в Москве – доходные дома, в основном для неимущих москвичей.

              Наверное, тогда на доме появились и девы-лорелеи.

 

 

 

            С 1912 по 1915 год в соседнем здании (строение 1) располагался театр-кабаре «Летучая мышь», который позднее переехал в дом Перцовой, а в доме 16, строение 2 жили артисты Художественного театра. Сейчас на здании никаких вывесок нет, но вероятнее всего его занимают какие-то офисы. С 2017 года жилой флигель городской усадьбы П. Ф. Митькова – А. Н. Арбатской имеет статус объекта культурного наследия регионального значения.

             Еще один дом в Милютинском переулке, а именно дом №10, строение 1, вообще трудно отнести к какому-либо стилю. Декор фасада сдержанный: арочные окна первого этажа, пилястры, больше похожие на лопатки, в угловой части здания, окно романского стиля над главным входом.  А ведь построен этот изначально усадебный дом в 1894 году по проекту одного из видных мастеров московского модерна Николая Ивановича Якунина. Якунин учился в Московском дворцовом архитектурном училище, потом в МУЖВЗ, которое окончил со званием неклассного художника архитектуры. Николай Иванович работал в технических отделах Московско-Курской, Орлово-Витебской и Курско-Киевской железных дорог, разработал проекты порядка десяти особняков и доходных домов в Москве.

             Первой владелицей усадебного дома в Милютинском переулке была некая А. Ф. Елирова. Позднее владельцами были профессор химии Московского императорского университета и Московского императорского высшего технического училища Александр Андреевич Колли и присяжный поверенный округа Московской Судебной Палаты, присяжный стряпчий Московского Коммерческого суда Владимир Карлович Тубенталь. При них дом сдавался в наем. Сейчас в здании располагается бизнес-центр «Милютинский-10» с офисами и помещением для коворкинга.

          На противоположной стороне переулка высится громада Центральной телефонной станции. Даже в наши дни здание поражает своим внушительным размерами, а вначале 20 века это было одно из самых высоких зданий Москвы.

             Во второй половине 18 века владение принадлежало профессору анатомии и хирургии, доктору медицины Францу Францевичу Керестури. Он работал в Московском военном госпитале, в медико-хирургической школе и в Московском университете, где на занятиях со студентами первым стал применять микроскоп и проводить физиологические эксперименты на подопытных животных. После смерти профессора владение перешло к его дочерям, которые вскоре его продали. На протяжении 19 века владение несколько раз меняло собственников, пока в 1904 году оно не было выкуплено в казну для строительства здания для Центральной телефонной станции шведско-датско-русского общества. Проект был разработан шведским архитектором Исаком Густавом Классоном, строительством руководил Адольф Эрнестович Эрихсон. В 1907 году была выстроена вторая часть здания по проекту архитектора Отто Вельгельмовича Дессина. В то время это была одна из лучших телефонных станций в мире, оснащенная по последнему слову техники.

               Фасад кирпичного восьмиэтажного здания практически лишен декора. Южное крыло окрашено в серый цвет, было ли так задумано с самого начала или произошло недавно, я не знаю. Типичный кирпичный стиль, образец промышленной архитектуры. А причем тут модерн? А он есть. Посмотрите, как оформлен главный вход в здание. По бокам входной арки расположены выразительные, единственные в своем роде в Москве скульптуры в духе модерна – суровый мужчина и улыбающаяся женщина, разговаривающие по телефону. Картину модерна дополняют кованные светильники в виде цветов. Появились они на фасаде уже в 21 веке, но гармонично вписались в оформление входной арки.

   

            В советское время здесь находился Центральный телефонный узел (ЦТУ), а сейчас столичная АТС с номерами 923 и 926.

               Проходя по Малой Андроньевской улице, невольно обращаешь внимание на дом №15. Кубический объем с одной скругленной стеной, плавные линии выложенных из кирпича орнаментов, а рядом квадратная башня. Вроде бы модерн, но что-то здесь не так. Все становится понятно, когда узнаешь историю этого здания. Это вовсе не дом, хотя в реестрах недвижимости он значится, как особняк, а то, что осталось от старообрядческой церкви Николая Чудотворца Никольско-Рогожской общины.

            В 1905 году Николаем II был подписан Указ о веротерпимости. Вскоре Никольско-Рогожская старообрядческая община подавала прошение о строительстве своего храма неподалеку от Рогожского кладбища. Прошение было удовлетворено, и в 1910 году начались работы по возведению здания по проекту архитектора Ильи Евграфовича Бондаренко. С выходом Указа о веротерпимости Бондаренко фактически стал главным архитектором старообрядческого церковного строительства. Старообрядческие храмы по его проектам были возведены во многих городах России, часть проектов так и не была реализована. Характерные черты творческого почерка Бондаренко — это лаконичное соединение эстетики северного модерна и архитектуры русского Севера.

            В 1912 церковь Николая Чудотворца Никольско-Рогожской общины освятили, и в ней начались богослужения. Храм был оформлен в неорусском стиле или как иногда говорят, в русском стиле с элементами модерна. Вот так выглядел его проект.

           Пятиглавый храм с хорами строился из нового для того времени материала – железобетона. Церковь сочетала в себе черты новгородско-псковского и московского зодчества. Бондаренко использовал при строительстве оригинальный прием — «храм на храме», то есть изображение одного храма на фасаде другого. То, что сейчас кажется плавным линиям орнамента на южной стене здания на самом деле представляет собой силуэт трехглавой церкви. В виде трехглавой церкви было оформлено западное крыльцо.

   

           В начале 1930‑х годов церковь закрыли и переделали под рабочий клуб, который переходил от одного предприятия к другому. В результате такой переделки были утрачены все церковные интерьеры, заштукатурен декор западного входа, разобран шатер колокольни и сломаны главы церкви. В таком виде здание находится и сегодня.

         В настоящее время его занимают Центр культурного развития  совершенствования человека и ректорат Российской академии предпринимательства.

06.02.2023