ОСОБНЯК КОНШИНОЙ
На углу Пречистенки и Пречистенского переулка стоят два здания: неоклассический особняк и серая полукруглая бетонная постройка. На самом деле это один дом. Просто у неоклассического особняка в 1930-ых годах появилась пристройка в стиле конструктивизм. Сейчас здесь располагается Центральный дом ученых. А история этого здания, или вернее этого владения, начинается еще с начала 18 века.
Первым собственником обширного участка на Пречистенке был полковник Семен Иванович Сукин, который владел им с 1716 года. В 1731 году во владении были возведены каменные палаты, а за ними был разбит обширный сад.
В 1792 году усадьбу покупает генерал от инфантерии, московский военный губернатор Иван Петрович Архаров. Иван Петрович был младшим братом обер-полицмейстера Москвы Николая Архарова. Архаров-старший использовал жесткие методы для наведения порядка на улицах Москвы, добиваясь раскрытия преступлений любыми способами. Именно в конце 18 века у москвичей и петербуржцев (Николай Петрович занимал некоторое время пост столичного Санкт-Петербургского генерал-губернатора) появилось слово «архаровец». Так называли и полицейских сыщиков, и беспутных людей, а затем просто отчаянных озорников. Сейчас это слово вышло из употребления, но я помню, как моя бабушка, глядя на подростков, которые гоняли по улице на мопеде, говорила: «Опять эти архаровцы носятся на своем драндулете».
При Павле I оба брата были произведены в генералы от инфантерии. Но чрезмерное желание угодить императору очень раздражало Павла, и он сослал братьев в тамбовские имения. В Москву братья Архаровы вернулись только при Александре I.
На приобретенном участке Архаров обустроил усадьбу с просторным главным домом и хозяйственными постройками. Иван Петрович и его вторая супруга Екатерина Александровна, урожденная Римская-Корсакова, очень любили грандиозные балы и приемы, которые устраивали в своей московской усадьбе чуть ли не каждую неделю. Да и вообще, гостеприимство хозяина прославилось на всю Москву. Часто большой усадебный двор не мог вместить все экипажи прибывших на бал или званый ужин гостей, а двери главного дома были открыты и днем, и ночью для любых посетителей.
Во время пожара 1812 года усадьба сильно пострадала: вся деревянная застройка выгорела полностью, а от каменного главного дома остались только стены. В 1829 году усадьбу приобретает князь Иван Александрович Нарышкин для своей супруги Екатерины Александровны. Усадьба отстраивается заново, в ней возобновляется светская жизнь. Екатерина Александровна Нарышкина была двоюродной сестрой тещи Пушкина Натальи Ивановны Гончаровой, так что вполне вероятно, что Александр Сергеевич бывал в этом доме. Документальных подтверждений этому нет, зато достоверно известно, что Иван Александрович Нарышкин был посаженным отцом невесты на свадьбе Натальи Николаевны Гончаровой с Александров Сергеевичем Пушкиным.
А вот Гоголь здесь бывал точно. Дело в том, что племянник Ивана Александровича был декабристом В 1852 году после каторги и находясь в ссылке Михаил Михайлович Нарышкин заезжал в гости к дяде, где и встречался с Гоголем, который собирал материал о декабристах в связи с написанием второго тома «Мертвых душ».
В дальнейшем усадьбой владели князья Гагарины, потом — Трубецкие. В 1865 году у Трубецких усадьбу покупает на имя своей жены Александры Ивановны Коншиной миллионер-фабрикант Иван Николаевич Коншин. С тех пор особняк среди москвичей стал называться особняком Коншиной.
Иван Николаевич Коншин происходил из рода серпуховских предпринимателей. Первую ситценабивную фабрику в Серпухове в 1814 году основал отец Ивана Николаевича Николай Максимович. Потом к ней прибавились прядильные и другие ткацкие производства. После смерти Николая Максимовича фабрики были разделены между его сыновьями. Иван Николаевич подошел к развитию доставшейся ему фабрики основательно: он расширил производство, оснастил его новейшим для того времени оборудованием. Прибыль от фабрики была огромной.
В 1855 году Иван Николаевич взял в жены дочь серпуховского купца второй гильдии Ивана Алексеевича Игнатова Александру Ивановну. Через десять лет Иван Николаевич и купил на имя жены усадьбу на Пречистенке. Несмотря на богатство жили супруги скромно: Иван Николаевич занимался производством, а Александра Ивановна – благотворительностью. Возможно, такому образу жизни способствовал тот факт, что супруги были бездетными.
В 1899 году Иван Николаевич умер, оставив все свое движимое и недвижимое имущество Александре Ивановне. А имущество, включая серпуховские фабрики и земельные участки в Москве, составляло около десяти миллионов рублей.
Вдова Коншина не имела ни навыков, ни желания заниматься ткацким производством. Через своего адвоката Александра Федоровича Дерюжинского она продала фабрики братьям мужа, избавилась от земельных участков, стала жить затворницей в доме на Пречистенке и тратить деньги на благотворительность. На средства Коншиной в Москве были открыты приют с больницей для раненых и увечных воинов в принадлежавшем ей доме на Большой Якиманке, санаторий-лазарет для выздоравливающих воинов в помещении дачи Коншиной в Петровском парке, построен Дома матери и ребенка на Большой Калужской улице. После смерти Коншиной на завещанные ею средства было устроено убежище для увечных воинов и их семей в Большом Ново-Песковском переулке. В родном Серпухове на деньги Александры Ивановны были построены детский приют, больница для неизлечимо больных, богадельня для бедных и церкви при них.
Александра Ивановна вела уединенный образ жизни, мало общалась с родственниками и соседями. Зато ее дом всегда был открыт для бедных, которых она кормила и снабжала небольшими суммами денег, и для окрестных кошек, которые жили в особняке, кормились, а потом отправлялись по своим делам в соседние улицы и переулки.
В 1901 году вдова Коншина попросила своего адвоката найти архитектора для перестройки особняка на Пречистенке. Формальным поводом для этого послужил тот факт, что по стенам дома пошли трещины. Никаких распоряжений о том, кто из архитекторов будет заниматься перестройкой и как должен выглядеть дом после нее, Александра Ивановна не озвучила. Просто сказала, чтобы денег на оформление дома не жалели и использовали для этого самые лучшие материалы.
Дерюжинский пригласил для работ известного московского архитектора Анатолия Оттовича Гунста. Получив от владелицы карт-бланш на работы по перестройке дома и осмотрев его, Гунст решил снести старое здание и возвести на его фундаменте новый дом в прежнем объеме в неоклассическом стиле.
Главный фасад, выходящий на Пречистенку, акцентирован шестью пилястрами ионического ордера и фронтоном. Однако в лепнине фриза и обрамления окон, несмотря на обилие характерных для классицизма грифонов и львиных маскаронов, заметны эклектичные детали.
Дом главным фасадом выходит в небольшой сад с каменной беседкой. Оригинальная беседка была утрачена в советское время, та, что находится сейчас в саду, восстановлена близко к оригиналу во время последней реставрации. Вторая, ажурная беседка, увитая девичьим виноградом, появилась в саду тогда же.
Сад огорожен со стороны улицы каменной оградой с арочными нишами, с балюстрадами в нижней части и вазами наверху, а на пилонах парадных ворот, как в старых московских усадьбах, лежат львы. А сами ворота украшены бронзовыми лирами.
На боковом фасаде особняка со стороны Пречистенского переулка Гунст поместил барельеф в стиле модерн. Со стороны двора был пристроено помещение для зимнего сада в виде полуротонды с остекленным эркером и световым фонарем.
На первом и втором этажах вновь выстроенного особняка было устроено по 15 комнат. На первом этаже размещались подсобные помещения, а на втором парадная анфилада и комнаты хозяйки. Отделка парадных помещений была очень богатой: мрамор был выписан из Италии, бронзовые украшения и мраморные скульптуры доставили из Парижа, огромное стекло для зимнего сада – из Венеции. Для доставки этого стекла в Москву был оборудован специальный вагон. Дом был оснащен современной для того времени техникой — водопроводом и канализацией, системой отопления через воздуховоды, которая работает до сих пор, и даже специальной системой вытяжных пылесосов через вентиляционные отверстия. Для ванной комнаты сантехнику выписали в Англии, там даже было специальное устройство для подогрева полотенец и простыней, в которые можно было обернуться после принятия ванны.
Работы по перестройке особняка были завершены в 1910 году: освящение особняка произошло на именины хозяйки — 23 апреля 1910 года. Александре Ивановне тогда было 77 лет, и она прожила в этом доме последние четыре года жизни. После окончания перестройки дома Коншина пригласила известного фотографа Карла Андреевича Фишера, который запечатлел внешний вид дома и его интерьеры в уникальном альбоме «Дом-особняк Г-жи А.И. Коншиной в Москве. Проект и постройка архитектора А.О. Гунста. 1910. М., 1910. 44 л. ил. 29,5×42,7 см». Этот альбом был обнаружен в фондах Центральной научно-исследовательской библиотеки по строительству и архитектуре. Сейчас все фотографии этого альбома можно отыскать в интернете и сравнить особняк 1910 года с его современным состоянием.
Коншина вела такой же, как и раньше, уединенный образ жизни: кроме кухарки и горничной в доме постоянно жила только старая монахиня. Двери особняка все так же были открыты для нищих, которые получали здесь еду, и для многочисленных кошек.
После смерти Александры Ивановны дом переходит по наследству жене племянника — Варваре Петровне Коншиной, хозяйке фабрики в Серпухове, но она через год также умирает. Владение по наследству переходит к трем ее замужним дочерям и их детям. В начале 1916 года наследники продали дом Коншиной крупнейшему русскому предпринимателю и банкиру, председателю правления Русско-Азиатского банка, действительному статскому советнику Алексею Ивановичу Путилову. В 1918 году все его движимое и недвижимое имущество, в том числе и купленный у Коншиных дом на Пречистенке, было конфисковано.
В 1922 году в особняке Коншиной открылся Дом ученых. Через десять лет, в 1932-м году, к особняку по проекту известных архитекторов братьев Весниных сделали пристройку в стиле конструктивизм с парадным входом и вестибюлем. В ней разместились два концертных зала.
Сейчас в доме ученых работает порядка тридцати секций по разным отраслям науки, а также художественные коллективы (симфонический оркестр имени А. П. Бородина, вокально-оперная студия, литературное объединение, студия художественного слова) и даже клуб любителей бега. В залах ЦДУ регулярно проходят концерты, поэтому купив билет можно осмотреть и интерьеры особняка – говорят, что парадную анфиладу открывают для зрителей за полчаса до начала концерта. Это первый способ попасть в особняк Коншиной без экскурсии. О втором я расскажу позже.
В советское время особняк постепенно утрачивал былую роскошь. В первые годы после национализации исчезли великолепная мебель, текстиль и экзотические растения зимнего сада. Александра Ивановна, кроме страсти к кошкам, испытывала не менее сильную любовь к редким южным растениям. В холодное время года пальмы и прочие южные деревья находились в зимнем саду, а летом кадки с ними переносили в сад перед особняком и размещали вокруг беседки.
Потом стали приходить в негодность коммуникации и декор парадных помещений. В 1970 – 1980-ых годах в Доме ученых была проведена реконструкция части помещений первого этажа дома. Тогда же разработан проект реставрации помещений парадной анфилады. Реставрация прошла в 1990-ые годы, когда директором Дома ученых был избран на конкурсной основе Виктор Степанович Шкаровский. Виктор Степанович получил несколько высших образований: в 1961 году окончил Ташкентское высшее общевойсковое командное училище имени Ленина, в 1967 году — Московский областной педагогический институт имени Крупской, в 1977 году — Военную политическую академию. Всю жизнь он имел разносторонние художественные увлечения: с детства занимался музыкой, играл в духовом оркестре, учился на хормейстерском факультете Полтавского музыкального училища, создавал живописные полотна, писал книги, статьи, киносценарии.
Получив под свое руководство Дом ученых в плачевном состоянии, Шкаровский с присущим ему энтузиазмом приступил к реставрации. Проведенные мероприятия нельзя считать научной реставрацией. Чтобы не описывать, что было отреставрировано, как бы это сказать помягче, произвольно в каждом помещении, расскажу об этом в одном месте. Изменены интерьеры пристройки Весниных: холл засиял зеркалами и странными зеркальными конструкциями, а малый концертный зал превратился в Малахитовый зал за счет стекла, имитирующего этот камень. Украшенный зеркальными деталями буфет появился в бывшей столовой. Коридор и другие помещения украсили современные живописные работы ученых и самого Шкаровского. В комнатах парадной анфилады изменены материалы обивки стен: ни их цвет, ни фактура чаще всего не соответствуют фотографиям Фишера и сохранившемся описаниям.
Обилие блестящих деталей интерьера и работы ученых на стенах, хоть и создают в какой-то мере праздничное настроение, но все-таки не имеют никакого отношения к историческому облику особняка и пристройки Весниных. Зато в парадной анфиладе, столовой и зимнем саду восстановлена вся лепнина, вентиляционные решетки, камины, паркет, а комнаты наполнились антикварной мебелью – как говорится, мебелью эпохи.
А теперь предлагаю войти в особняк и посмотреть парадную анфиладу и некоторые другие помещения особняка.
Вход в здание расположен в пристройке Весниных. Обновленный под руководством Шкаровского сверкающий вестибюль, на мой взгляд, больше похож на китч, чем на интерьеры особняка Коншиной. Но мы минуем его и попадем в вестибюль именно особняка с золоченной лепниной потолка.
Мраморная лестница с кованным золоченым ограждением ведет нас на второй парадный этаж. Ее украшают антикварные китайские вазы и пейзажи, написанные Шкаровским, а вестибюль второго этажа – аутентичное зеркало и потолочная лепнина.
Первая комната в парадной анфиладе – Белый зал.
Это помещение могло быть одновременно бальной залой и музыкальным салоном: колонны отделяли небольшую часть зала, выделяя место для рояля и музыкантов.
Барочная лепнина потолка,…
…росписи на стенах в ампирном стиле с изображением цветов и музыкальных инструментов,…
…великолепные позолоченные решетки воздуховодов,…
…мраморный камин…
…– все это отреставрировано и по виду близко к интерьеру, который создал для этого зала Гунст. Пожалуй, единственное отличие от того времени – это двери по обе стороны от камина. При Коншиной на этом месте были окна, которые исчезли при возведении пристройки Весниных: вместо окон появились двери, соединяющие две части здания.
Между прочим, в сценической части зала узоры на потолке – это не росписи, а тоже решетки воздуховода.
Мебель и предметы интерьера в Белом зале антикварные.
При Коншиной Белый зал был, пожалуй, единственным помещением в доме, где бывали посторонние. Нелюдимая Александра Ивановна иногда устраивала в нем благотворительные концерты и рождественские елки для соседских детей и воспитанников детских приютов, которые она опекала.
Из Белого зала мы проходим в Золотую гостиную. Здесь сохранилась великолепная потолочная лепнина, расписные панели, удерживающие обои, и вентиляционные решетки.
Лепнина – это плафон сложной формы и карниз с цветами, фруктами, женскими и детскими головками — путти.
Один из путти очень напоминает Володю Ульянова с октябрятской звездочки.
Сравнивая теперешнюю гостиную с фотографией из альбома Фишера, нельзя не заметить отличий в интерьере: обои на стенах были с более крупным рисунком, а на месте боковой двери располагался мраморный камин с зеркалом в богатой раме. Он, к сожалению, к моменту реставрации был утрачен. Ну и мебель в комнате другая: красивая, антикварная, но другая.
Следующая комната в анфиладе – Зеленая или Дамская гостиная.
Здесь тоже сохранилась потолочная лепнина с птичками, великолепный камин с зеркалом и дверь, изготовленная в технике маркетри – инкрустации по дереву шпоном разных пород дерева.
Эта дверь сохранилась со времени, когда особняком владели Нарышкины. Перестраивая, а фактически возводя заново, дом, Гунст сохранил эту дверь и разместил ее в дамском кабинете.
И снова заметны потери по сравнению с 1910 годом: обои были с геометрическим рисунком, а рама надкаминного зеркала имела более пышный декор. А вот люстра находилась в особняке с 1910 года, только в другой комнате.
Последняя комната в анфиладе – самая скромная по декору. Ее чаще всего называют Голубой гостиной, но по словам нашего гида, а им была историк-архивист Ольга Степанова, – это была гостевая спальня.
Боковая дверь вела в парадную спальню хозяйки, интерьеры которой не сохранились. Именно там висела люстра, которая сейчас находится в дамском кабинете.
Не сохранилась и курительная комната. Хоть особняк строился для хозяйки-вдовы, Гунст, как было заведено, обустроил в доме этот непременный атрибут богатых особняков.
Параллельно парадной анфиладе расположен коридор, по которому мы отправимся в столовую и зимний сад особняка Коншиной. Со слов нашего гида здесь сохранился только потолок-витраж, вентиляционные решетки и частично лепнина.
А все остальное появилось во время реставрации, включая картины Шкаровского и самодеятельных художников-ученых.
Росписи потолка с ангелочками и полуобнаженным женщинами – это тоже творения Шкаровского.
Сейчас столовая, буфетная и зимний сад особняка Коншиной образуют пищеблок Дома ученых: зимний сад – зал столовой, столовая – буфет-раздача самообслуживания, а буфетная – кухня ЦДУ. А вот и обещанный второй способ попасть в особняк Коншиной – пообедать в столовой: пальто сдаем в гардероб на первом этаже, поднимаемся по лестнице, проходим по коридору и обедаем в исторических интерьерах за 350 – 500 рублей. Еда простая, но вполне съедобная.
Ну а мы посмотрим сохранившиеся интерьеры этой части дома Коншиной. Первое помещение на нашем пути – столовая особняка. Здесь сохранилась потолочная полихромная лепнина, камин с зеркалом и вентиляционные решетки.
Огромное венецианское стекло, то самое, которое везли в Москву в специальном вагоне, отделяет столовую от зимнего сада. По задумке Гунста, те, кто обедал в столовой, во время трапезы могли наслаждаться видом цветущего райского сада в любое время года. Стекло разделяет столовую от зимнего сада уже более 110 лет. Оно уцелело, несмотря на все перипетии, которые претерпел особняк за эти годы.
Сейчас вместо экзотических растений в зимнем саду стоят столы, но скульптуры, стенные росписи, витражи, лепнина сохранились практически в первозданном виде. Зимний сад украшают мраморные колонны с позолоченными капителями, эркер с витражным куполом и световой фонарь верхнего света.
Рядом со столовой и зимним садом находилась буфетная. Сейчас это кухня столовой ЦДУ. Экскурсией посещение этого помещения, естественно, не предусмотрено, но проходя мимо можно разглядеть и его интерьеры: метлахскую плитку на полу, панели из керамической плитки с узорным бордюром на стенах и лепнину.
В заключении еще несколько фотографий коридоров после реставрации с декором под старину.
Современники удивлялись прихоти Коншиной: зачем ей такой дом-дворец или, как называли его москвичи, «дом-миллион». А меня и во время экскурсии, и сейчас, когда я готовила этот материал, не покидало чувство жалости к этой женщине. Я представляла, как эта пожилая необщительная дама одиноко, если не считать многочисленных кошек, бродила по роскошным комнатам особняка. Наверняка у нее болели суставы, гипертония сдавливала затылок, а ишемия сердца сжимала грудь и затрудняла дыхание. Но она видела себя молодой, здоровой, красивой. В Белом зале играла музыка и пары кружились в вальсе, в Золотой гостиной нарядные дамы, сидя на круглом диване, пили лимонад и ели мороженое, а в Дамской гостиной – сплетничали, обсуждая последние городские новости. В курительной комнате ее молодой муж обсуждал с друзьями и партнерами проблемы бизнеса. А потом все переходили в столовую, где был накрыт для гостей стол, и, наслаждаясь вкусными блюдами, любовались пальмами зимнего сада. Поздно вечером гости разъезжались по домам, а она шла в детскую, где уже давно мирно спали ее так и не родившиеся дети…
Может быть такие мысли никогда не посещали Александру Ивановну, а может быть именно так она и думала, ведь в старости часто возникают сожаления о том, что не все в прошедшей жизни сложилось так, как нам бы хотелось. Но этого никто и никогда не узнает.
08.04.2023